Это первое путешествие на своих (отец выслал за мною тарантас с тройкой), остановки, дорожные встречи, леса и поля, житье-бытье крестьян разных местностей по целым трем губерниям; а потом
старинная усадьба, наши мужики с особым тамбовским говором, соседи, их нравы, долгие рассказы отца, его наблюдательность и юмор — все это залегало в память и впоследствии сказалось в том, с чем я выступил уже как писатель, решивший вопрос своего „призвания“.
Неточные совпадения
— Поп крест продал, вещь — хорошая,
старинное немецкое литье. Говорит: в земле нашел. Врет, я думаю. Мужики, наверное, в какой-нибудь
усадьбе со стены сняли.
Владелец этой
усадьбы (называлась она, как и следует, «Отрадой») был выродившийся и совсем расслабленный представитель
старинного барского рода, который по зимам жил в Москве, а на лето приезжал в
усадьбу, но с соседями не якшался (таково уж исконное свойство пошехонского дворянства, что бедный дворянин от богатого никогда ничего не видит, кроме пренебрежения и притеснения).
Григорий Александрович Перхунов жил в
старинной родовой
усадьбе неподалеку от Словущенского.
В черте капитанской
усадьбы, на небольшом холмике над прудиком, высилось
старинное темное здание с остроконечной крышей загадочного вида и назначения.
В противоположность чемезовскому и другим «дворянским гнездам»,
старинная березниковская
усадьба и в настоящее время смотрела бодро, почти уютно.
Но, главным образом, ему необходима
старинная барская
усадьба, такая, в которой каждое уединенное место свидетельствовало бы о временном пребывании в нем Добрыни, или Осляби, или Яна Усмовича.
Усадьба Гурмыжской, верстах в пяти от уездного города. Большая зала. Прямо две двери: одна выходная, другая в столовую; направо от зрителей окно и дверь в сад; налево две двери: одна во внутренние комнаты, другая в коридор. Богатая
старинная мебель, трельяжи, цветы, у окна рабочий столик, налево круглый стол и несколько кресел.
В ближайшей ко мне
старинной княжеской
усадьбе с вековыми лесами, со знаменитыми оранжереями и с прекрасно устроенным господским домом в течение двух лет переменилось два владельца, из коих один — еврей.
Такой-то купил на Волге
старинное княжеское имение в четыре тысячи десятин с
усадьбою и дворцом.
Я бы наговорила ему кучу дерзостей, я бы закричала на него в голос со свойственной мне дикой невоздержанностью, если бы коляска в это время не завернула за высокий утес, и, к моему изумлению, перед глазами не выросли, как из-под земли, каменные строения
старинной грузинской
усадьбы. За каменным же — в рост человеческий — забором было темно и тихо, как в могиле.
Изворовка была
старинная барская
усадьба — большая и когда-то роскошная, но теперь все в ней разрушалось. На огромном доме крыша проржавела, штукатурка облупилась, службы разваливались. Великолепен был только сад — тенистый и заросший, с кирпичными развалинами оранжерей и бань. Сам Изворов, Василий Васильевич, с утра до вечера пропадал в поле. Он был работник, хозяйничал усердно, но все, что вырабатывал с имения, проигрывал в карты.
Просторную луговину, где шли когда-то, слева вглубь, барские огороды, а справа стоял особый дворик для борзых и гончих щенков, замыкал частокол, отделяющий
усадьбу от деревенской земли, с уцелевшими пролетными воротами. И службы сохранились: бревенчатый темный домик — бывшая людская, два сарая и конюшня; за ними выступали липы и березы сада; прямо, все под гору, стоял двухэтажный дом, светло-серый, с двумя крыльцами и двумя балконами. Одно крыльцо было фальшивое, по-старинному, для симметрии.
Я (сознательно) совершенно не воспринимал красоты
старинных наших городских и деревенских церквей, дворянских
усадеб и вещей в них.
— Ишь, как тихо в
усадьбе, — так называли по
старинному барский дом, — не шевельнется ни одна мышь…
Дом был
старинный, прочной постройки, но, видимо, заботливый ремонт не допускал на него печати времени, каковая печать, вместе с печатью судебного пристава лежала в описываемое нами время на большинстве помещичьих
усадеб.
По стенам — гравюры,
старинные, английские, с кирпичным оттенком краски, перевезенные сюда из
усадьбы, как и все почти остальные вещи.
В ее будуаре, за перегородкой, помещалась постель, все смотрело скромно и немножко суховато:
старинная мебель, белого дерева, перевезенная также из родовой
усадьбы, обитая ситцем с крупными разводами, занавески из такого же ситца, люстра той же эпохи, белая, с позолотой, деревянная, в виде лебедя, обои и шкапчик с книгами, экран и портреты, больше фотографии по стенам и на письменном бюро.